В чем тайна обаяния лермонтовских героев? Почему автор «Демона» зачастую ближе и интереснее школьникам, чем Пушкин, Чехов или Толстой?

На состоявшемся 28 сентября заседании Литературного клуба мы, в частности, говорили о том, что эмоциональный максимализм и бунтарство более созвучны подростковой психологии. А конфликт личности с обществом — тема, задушевно близкая 15-18-летним ребятам, трудно и болезненно переживающих процесс вхождения в мир взрослых.

В поэме «Мцыри» юный герой бежит не столько к какой-то определенной цели, сколько прочь от замкнутого, скованного непонятными нормами существования. И это исчерпывающий портрет протестующего подростка. Как это часто бывает с молодыми людьми, он не знает меры в своем стремлении, дает волю страстям, теряет духовные ориентиры.

В «Демоне» автор заходит еще дальше. Он присоединяется к типично-романтической традиции, поэтизирующей падшего ангела.

Мотивы мизантропии, вражды и презрения к «толпе» проникают в поведение лермонтовского героя даже там, где он обращается к священным библейским сюжетам.

В «Пророке» святой посланник Божий (в лермонтовской интерпретации) моментами напоминает горделивого демонического беглеца. По отношению к обыкновенным людям он пребывает в состоянии неискоренимой неприязни. Эту особенность очень верно подметили участники прошедшего вебинара. 

«Пушкинский “Пророк” написан с верой в личность и справедливость, лермонтовский — наполнен болью и неверием в возможность достижения истины», — считает Ирина Петровна Воронина.

Оксана Николаевна Крюкова: 

«У Пушкина в “Пророке” перерождение, связь с Богом, у Лермонтова — одиночество, страдание, отрезанность от других и разобщённость».

Григорий Печорин, герой романа, конечно, во многом сложнее, глубже, объемнее героев романтических поэм. Но и он в значительной мере наследует родовые черты этой демонической мизантропии, перекладывая при этом (в своем «журнале») вину и ответственность за свое презрение к людям на общество. Общество не смогло понять и оценить его незаурядные душевные свойства! А для нас, читателей и педагогов, всё было бы намного проще, если бы Печорин оказался столь же плоско, линейно мерзок, как, например, Швабрин (в «Капитанской дочке»), Курагины в «Войне и мире» или Лужин в «Преступлении и наказании». Но нет.

Печорин — необычайно глубокая, трагическая личность, запечатлевшая в себе вечные, архетипические черты человеческой души. Фигура, неизменно находящая отклик в сознании читателей.

Как рассказала одна из участниц вебинара (учитель-словесник), «дети со мной не согласились, что Печорин страшный человек, и организовали клуб почитателей Печорина».

Да, от таких харизматичных героев не получается отмахнуться, опираясь исключительно на моралистские прописи и цитаты из катехизиса. Нужно учитывать все особенности психологии старшеклассников, думать, слышать возражения, понимать, подбирать слова и вести с молодым поколением терпеливый, честный диалог.

Ну и, разумеется, не отождествлять героев Лермонтова с самим автором, который отнюдь не равен ни Печорину, ни Мцыри (а пребывает НАД ними).

Способность так ярко и объемно изобразить психологию глубоко одаренного демонического мизантропа есть поразительный дар художника и великолепного знатока человеческих душ.

На обложке: Печорин на диване. Иллюстрация М. Врубеля к роману Лермонтова «Герой нашего времени».